Сообщение от
шарикъ
а в итоге победила как раз шариковщина,
Ой, можно подумать, что "профессорщина" не победила
Товарищь Булгаков про его шайку-лейку все довольно однозначно рассказал, даже харизматичность актера Евстигнеева в одноименном фильме помогла мало:
— Хе-хе. Мы одни, профессор? Это неописуемо, — конфузливо заговорил посетитель. — Пароль д’оннер — 25 лет ничего подобного, — субьект взялся за пуговицу брюк, — верите ли, профессор, каждую ночь обнаженные девушки стаями. Я положительно очарован. Вы — кудесник.
...
— Ну, что ж, — прелестно, все в полном порядке. Я даже не ожидал, сказать по правде, такого результата. "Много крови, много песен…". Одевайтесь, голубчик!
— "Я же той, что всех прелестней!.." — Дребезжащим, как сковорода, голосом подпел пациент и, сияя, стал одеваться. Приведя себя в порядок, он, подпрыгивая и распространяя запах духов, отсчитал Филиппу Филипповичу пачку белых денег и нежно стал жать ему обе руки.
— Две недели можете не показываться, — сказал Филипп Филиппович, — но все-таки прошу вас: будьте осторожны.
— Профессор! — Из-за двери в экстазе воскликнул голос, — будьте совершенно спокойны, — он сладостно хихикнул и пропал.
***
— Клянусь богом! — Говорила дама и живые пятна сквозь искусственные продирались на ее щеках, — я знаю — это моя последняя страсть. Ведь это такой негодяй! О, профессор! Он карточный шулер, это знает вся москва. Он не может пропустить ни одной гнусной модистки. Ведь он так дьявольски молод. — Дама бормотала и выбрасывала из-под шумящих юбок скомканный кружевной клок.
...
— Я вам, сударыня, вставляю яичники обезьяны, — обьявил он и посмотрел строго.
...
— Ах, я не хочу в клинику. Нельзя ли у вас, профессор?
— Видите ли, у себя я делаю операции лишь в крайних случаях. Это будет стоить очень дорого — 50 червонцев.
***
— Я слишком известен в москве, профессор. Что же мне делать?
— Господа, — возмущенно кричал Филипп Филиппович, — нельзя же так. Нужно сдерживать себя. Сколько ей лет?
— Четырнадцать, профессор… Вы понимаете, огласка погубит меня. На днях я должен получить заграничную командировку.
— Да ведь я же не юрист, голубчик… Ну, подождите два года и женитесь на ней.
— Женат я, профессор.
— Ах, господа, господа!
Что, нынче разве не такие проституирующие "профессора" стали мейнстримом? Вставляют яичники обезьяны стволовые клетки или топят за зеленую энергетику - лишь бы под это денежку давали.
Но все же надежда есть. И безусловно положительный персонаж в тексте тоже есть, единственный у кого осталась совесть:
Пес совершенно затуманился и все в голове у него пошло кверху ногами.
Ну вас к черту, — мутно подумал он, положив голову на лапы и задремав от стыда, — и стараться не буду понять, что это за штука — все равно не пойму.
Двери открывались, сменялись лица, гремели инструменты в шкафе, и Филипп Филиппович работал, не покладая рук.
Похабная квартирка..
Но это ничего, даже Шарика этот "мейнстрим" перемелет, потому как непросто противостоять искушению:
Похабная квартирка. — Думал пес, но до чего хорошо!
Социальные закладки